Поиск по сайту

правда глаза колит?)) мдя, никуда от правды то не деться

КОЛЛАПС Семейный кризис С тех пор как Горовиц появился в России, у него не было постоянного дома. В 1944 году Горовиц приобрел пятиэтажный таунхаус на Манхэттене. В нем он хранил растущую коллекцию картин девятнадцатого и двадцатого веков. Сначала Горовиц собирал только табакерки, заетм начал инвестировать в живопись. В результате Владимир начал собирать коллекцию картин французских импрессионистов. «Никто не говорил мне, что покупать», - с гордостью заявлял Горовиц. - Я изучал книги по истории живописи и ходил по всем музеям, а затем покупал то, что понравилось». Пианист стал фанатичным коллекционером, заявив, что «все, что я зарабатываю на одном искусстве, я трачу - на другое». Вскоре в его коллекции были работы Дега, Модильяни, Матисса, Мане, Писсарро, Руо и Пикассо, а главной ценностью стала картина Пикассо «Акробат со скрещенными руками», приобретенная всего за 18 000 долларов. Эта картина, которую Горовиц любил демонстрировать друзьям, передает что-то от его собственного характера: выражение лица и вся фигура выражают юношескую силу и утонченную невинность. Кроме того, игру Горовица на фортепиано часто называли «акробатикой». Гости, приглашенные в дом, обычно приходили около десяти вечера, чтобы послушать музыку и поиграть в карты, которые продолжались до двух или трех часов ночи. Горовиц был неутомимым хозяином. Поприветствовав людей на первом этаже, он провожал их в гостиную, где стояли два рояля Steinway, один из которых был свадебным подарком от производителя в 1933 году. На одном рояле стояли фотографии любимых музыкантов Горовица - Тосканини, Рахманинова, Падеревского, Мильштейна, Гофмана - все с надписями. По стенам висели картины. Иногда Горовиц ползал по полу гостиной на карачках, включал лампочки, которые он прикрепил к каждой раме, возбужденно указывал на полотна, с азартом заявляя: "Это моя удача! Теперь, знаете, лучше вкладывать деньги в картины, потому что они растут. Они все время растут!" После экскурсии наступало время карт, которые Горовиц оставлял в основном Ванде и гостям. Время от времени он садился за рояль и играл новый репертуар из своих последних концертных программ - такие деликатесы, как Вариации на арию "La Ricordanza" Черни или Соната Клементи, а затем мог звучать Скарлатти или некоторые транскрипции Горовица. Музыка прерывалась периодами отдыха, во время которых Владимир в жилетке и бабочке растягивался на диване под Пикассо, и веселил гостей своим заразительным добрым юмором. Горовиц редко ходил на концерты или посещал ночные клубы, чтобы развлечь себя, но иногда все же решался послушать популярную музыку. Со времени своего первого визита в Соединенные Штаты Владимир все больше увлекался джазом. Будучи большим поклонником джазового пианиста Арта Тейтума, Горовиц импровизировал в этой идиоме для собственного развлечения и развлечения друзей. Однажды он был приглашен в джаз-клуб в Нью-Йорке, чтобы послушать Джо Бушкина. В тот вечер в клуб приезжал Луи Армстронг и исполнил для гостя попурри из новоорлеанской музыки. Кто-то указал на то, что Горовиц не может видеть пальцы Бушкина с того места, где сидел. "Не волнуйтесь. Я вижу его здесь", - сказал Владимир, указывая на свое ухо. Горовиц явно получал удовольствие, слушая Армстронга и Бушкина. "Этот Горовиц - кот, настоящий ушлый кот!" - крикнул кто-то. - Он копает бит!" Другом, разделявшим энтузиазм Горовица к джазу, был пианист Оскар Левант, известный своими исполнениями Гершвина, звезда сцены, экрана и радио, профессиональный остроумец. Поздним вечером оба пианиста иногда совершали долгие прогулки по Бродвею, и неизменно люди останавливались, чтобы попросить автограф у Леванта. "Вас не возмущает, что они никогда не просят вас?"- спросил однажды Левант у Горовица. От души рассмеявшись, Горовиц ответил: "Я рад, я "так рад".... Возьмите, возьмите у него автограф. Он величайший пианист!". Шутить они любили. Одним из самых «гиблых» мест для гастролей был г. Дю-Мойн, штат Айова. Левант вспоминает: "Однажды зимой Горовиц спросил меня, где я буду открывать свой тур. Я сказал ему: "Де-Мойн". Владимир сочувственно закатил глаза вверх. "Достоевский!" - простонал он сочувственно". И Левант, и Горовиц были печально известны тем, что отменяли концерты, а иногда отказывались играть даже после прибытия в город гастролей. "Горовиц дал мне уроки по отмене концертов, - писал Левант. Я отменял концерты за две недели, когда был болен. «Никогда так не делай, - объяснил Горовиц. - Всегда отменяй в последнюю минуту". На самом деле, отмены концертов Горовица стали нешуточным делом. В 1940-х годах их количество неуклонно росло, и к середине зимы или ранней весной каждого года в газетных статьях часто упоминались его «простуды, приступы гриппа, бронхиальные инфекции и тонзиллит». Горовиц постоянно страдал от плохой еды и шумных номеров, и обычно около полуночи после концерта звонил Ванде, чтобы сообщить о своем выступлении и пожаловаться на гостиницу. К концу сезона Горовиц выматывался до предела. Горовиц и Ванда очень часто спорили, по любому поводу, «до хрипоты и драки». У Горовица были проблемы с желудком и колит, поэтому если пища была недостаточно измельчена, то это становилось поводом для ссоры. Чувствовал себя Горовиц неважно, и очень стеснялся того, что ему постоянно приходится спускать газы. Это делало его крайне раздражительным. Помимо подобных трений, еще одним источником несчастья между Вандой и Горовицем был вопрос об их дочери Соне. Очаровательная девочка была издергана, прежде всего, дедом, не чаявшим в ней души. В раннем подростковом возрасте Соня бросила фортепиано и скрипку и обратила свое внимание на живопись, поэзию и лошадей. Хотя Горовиц никогда не поощрял дочь к занятиям на инструменте, но верил, что у Сони есть талант к живописи, и с гордостью сообщил в интервью 1949 года, что она только что продала свой первый холст. Покупателем был никто иной, как Артуро Тосканини. Соня просила за него всего 5 долларов, но маэстро объяснил, что художник должен уважать свое ремесло, и заплатил ей 100 долларов. В том же году восьмидесятидвухлетний маэстро взял картину с собой в Европу и повесил ее в своем доме в Милане, настаивая, чтобы все посетители ею любовались. Оставшись без внимания отца и матери, чьей самоцелью было служение своему мужу-гению, Соня начала вести себя агрессивно и непредсказуемо; она была очень импульсивной. Горовиц был безразличен к Соне и тяготился ею, относился как к обузе, которую нужно терпеть. Это был несчастный ребенок с чувством неполноценности, но необыкновенно одаренный и умный. Соня с горечью заметила, что от своих гениальных предков она унаследовала только две вещи: перхоть от деда и склонность к спастическому колиту от отца. В частых и яростных спорах Ванда обвиняла Горовица в состоянии Сони, и фокус враждебности распространялся на другие конфликты в браке - сексуальность Горовица и раздражительность, связанная с концертными турами. В 1949 году они решили разойтись, и Горовиц, съехав из дома, поселился в гостинице. В Нью-Йорке он продолжал посещать доктора Куби и шутил с племянником доктора: "Ваш дядя пытается вернуть меня в утробу матери!" Но даже, когда Володя и Ванда не жили вместе, он и шагу не мог ступить, не посоветовавшись с ней. Тем не менее, домой возращаться не хотел, культивируя новое хобби – рыбалку. К 1951 году Горовиц был правящим монархом американской концертной сцены. Ушли Гофман, Рахманинов и Падеревский, и, хотя Рубинштейн давал гораздо больше сольных концертов, чем Горовиц (сто в год против сорока у Горовица), последний компенсировал это, получая самые высокие гонорары среди пианистов. В это время он получал в среднем от $4 000 до $5 000, и 8 500 $ - за концерт в Карнеги-холле в 1953 году. Концертов Горовиц играл очень мало, основной статьей дохода были сольники. В сезоне 1952-53 годов он дал всего четыре оркестровых концерта, но зато - тридцать четыре сольных выступления. Он всегда отказывался от телевидения, радио или кино, хотя ему предлагали огромные гонорары. Художественные стандарты коммерческого вещания были для него недостаточно высоки, и, несмотря на постоянные просьбы, он не давал радиоконцертов. В 1951 году он впервые отправился в турне по Европе, где помирился с Вандой. Горовиц очень неважно себя чувствовал перед концертами, но всегда говорил: "Я вижу рояль и забываю обо всем остальном". Однако же недомогание становилось все более очевидным. Накануне одного из концертов, он признался своему директору: «Я чувствую себя как мышь, а Рахманинову нужен лев». Он погружался в тяжелую депрессию, страдал от острого колита и все больше боялся выступать перед публикой. Горовиц, одинокий и необщительный, отдалился от жены, дочери и друзей. Судороги и диарея прорывались во время выступлений, мешая ему сосредоточиться. Недержание мочи превращало концерты в сплошной ужас, и иногда сразу после окончания номера, он спешил за кулисы в туалет. Его физические недуги усугублялись бессонницей, которая еще больше ослабляла и рассеивала. Хорошо понимая, что публика представляет себе Владимира Горовица в образе супермена, он был деморализован. "Володя был неуверен в своей игре. А чем больше имя, тем больше ответственность ", - объяснит Ванда много лет спустя. На самом деле, Горовиц, по большей части руководствуясь собственными строгими стандартами, стал презирать свою аудиторию, пытаясь угодить ей. "Они всегда слушали, как быстро я могу играть октавы, но они больше не слушали музыку. Это было скучно. Я играл два часа, но они помнили только последние три минуты концерта». Он явно проигрывал битву со своей нервной системой, демон заживо пожирал его изнутри. На концерте, в феврале 1953 года, Горовиц понял, что держится на волоске. Позже он признавался друзьям, что играть тогда было все равно, что выступать в римском Колизее, когда публика приходила увидеть кровь. "Боже мой, люди сидели на сцене, а я выходил играть на бис полонез Шопена ля-бемоль. Большое крещендо. Я был измотан и чувствовал, что мое сердце сейчас разорвется. Мой желудок был напряжен, и казалось, поднимается к горлу. Напряжение было невероятным, и я чувствовал, что могу умереть, не доиграв до конца». Это - коллапс, и Горовиц был вынужден прервать карьеру…на двенадцать лет. Обсуждая кризис пианиста, Артур Рубинштейн указал на бытовые проблемы. "Ванда была очень жесткой женщиной - твердой как камень. У них действительно никогда не было счастливого брака, и тяжесть этого факта, безусловно, способствовала нервному срыву Горовица". Другой близкий человек, не симпатизирующий ни Ванде, ни ее семье, утверждал, что "после женитьбы Горовиц потерял шанс на личное счастье. Тосканини и Ванда медленно ломали ему хребет, и у него просто не было ресурсов для борьбы с таким давлением".

КолИт глАза. Тяжелое инфекционное заболевание.

Господин Чернов, прямо назвал вещи своими именами и я ничего плохого в этом не вижу. Но правда, как известно, она "глаза колит", вот вы и обижаетесь. PS Фамилии пишутся с большой буквы, соответственно в Вашем сообщении, я вижу либо желание унизить человека, либо Вашу безграмотность (скорее всего и то, и другое). Теперь назвав Вас, примера ради, а не чтобы обидеть, безграмотным хамом, с Вашей точки зрения, получится, что и я Вас оскорбляю или всё же, констатирую факт?

Таки правда глаза колит?!

Что, правда глаза колит? Так ты сам нарываешься. Каждый раз одно и тоже - ничего нового, но за вашим поведением наблюдать эабавно.

О как правда глаза колит, аж на личности переходим .

Если послушать ролики внимательно, то очевидно колоссальное преимущество на ВЧ у пентода. В реале это воспринимается как очень естественные и мягкие ВЧ, тогда как у триода они замутнены, а у транзистора резковаты. Т.е. тона раскладываются на дополнительные обертона, которых не слышно на других двух усилителях и звук становится ещё комфортнее и естественнее. Где раньше покрикивало, теперь богатые тембры. Это не нюансы, а фундаментальное различие. Настолько значительное, что после этого уже трудно вернуться обратно и слушать когда ты уже знаешь как оно бывает! Так что то, что услышано сразу, уже никогда не изменится. Это как увидеть HD картинку против VHS, но все ещё пытаться искать нюансы, в которых VHS лучше. Не лучше никак! Это объективный факт. Но субъективно кто-то может предпочесть VHS, типа HD глаза колит. Тут ровно то же самое! Что касается стыка полос. Разные динамики больше разные чем усилители. Поэтому я не понимаю о какой проблеме речь

Мое мнение тут есть ... и оно явно не нравится СЕКТАНТАМ Правда она всегда глаза (уши) режет(колит)

Это было бы глупо! "Все-таки в дерьме что-то есть. Миллионы мух не могут ошибаться." Вы это имеете ввиду? От себя добавлю, многие ничего слаще морковки не пробовали, вот и "хапают". Черпаете истину из "зомбоящика"? Вам еще не то покажут. Скажем у нас в России известные люди, за бабло, тоже всякую "шнягу" рекламируют, главное что гонорар получен, индустрия работает, "пипл хавает". Хамсто?! По-моему очень громко сказано... Правда глаза колит что-ли? Пора выбираться из скорлупы и возможно начать читать иногда умные книжки, а не смотреть, что Вам "навешивают" из роликов и глянцевых "аудиомурзилок". PS Вы можете с закрытыми глазами отличить приятный запах от неприятного? Ну так вот, для любого технически грамотного в вопросе аудио человека, аппарат с открытой крышкой, без прослушки - примерно тоже самое, так понятнее?